Интерес к проблеме формирования образовательных отношений и выделения их как особого типа отношений, выходящих за рамки административно-правового регулирования, возник в отечественной юриспруденции в 1970-е гг. Труды советских ученых создали основу для обсуждения проблемы понимания образовательных отношений как обособленного предмета правового регулирования новой формирующейся правовой общности – образовательного права. Различные подходы отечественных исследователей к образовательному праву привели к разной его трактовке. Несмотря на отсутствие однозначного понимания предмета правового регулирования образовательного права, ученые сошлись на одном – ядро отношений, возникающих в сфере образования, составляют педагогические правоотношения между педагогом и обучающимся. В работе раскрываются особенности этих правоотношений, представлена их типология.

Значение правоохранительной деятельности во всех сферах общественной жизни, а также государственного управления обусловлено объективной необходимостью обеспечения законности и правопорядка в обществе. Приоритетным направлением совершенствования правоохранительной сферы современного общества в Беларуси выступает создание эффективной правоохранительной системы. Повышение профессионализма сотрудников государственных правоохранительных органов призвано служить формированию правовой культуры и позитивного отношения населения к субъектам правоохранительной деятельности. В контексте исследования правовой культуры современного белорусского общества актуальной научно-практической задачей является дать характеристику деятельностной и ценностно-нормативной основ государственной правоохранительной службы. В статье представлен анализ теоретических подходов к обозначению классифицирующих признаков государственных правоохранительных органов, выделению их системы. Показано отличие правоохранительной службы от других видов государственной службы в соответствии с функциональным и организационным критериями.

Статья посвящена исследованию процесса реализации конституционных ценностей в государственных программах Российской Федерации. Автором сформулировано определение понятия «механизм реализации конституционных ценностей в государственных программах»; охарактеризовано назначение указанного механизма; обоснована диалектическая взаимосвязь между его целями и средствами; выявлены этапы его функционирования. Для каждого этапа выделяются системообразующие центры, обусловливающие его основное содержание. Рассматриваются дополнительные элементы механизма реализации конституционных ценностей в государственных программах Российской Федерации, пронизывающие все его этапы: правосознание, правовая культура, юридическая техника. Особое внимание автор уделяет изучению конституционно-правовых рисков в качестве обособленного фактора, влияющего на эффективность механизма реализации конституционных ценностей в государственных программах. В заключение приводится краткая формула механизма реализации конституционных ценностей в содержании государственных программ Российской Федерации.

В международном частном праве одним из базовых принципов выступает принцип международной вежливости, нормативное закрепление которого обеспечивает такой самостоятельный институт, как нормы непосредственного действия, получившие в доктрине более широкое распространение под названием «сверхимперативные нормы», призванные в строго определенных случаях заблокировать действие как коллизионных норм национального законодательства, так и принципа автономии воли сторон. До настоящего времени ни в доктрине, ни в правоприменительной деятельности нет единого понимания правовой природы сверхимперативных норм, что предопределяет актуальность темы данной научной статьи, в которой делается попытка выявить сущностные особенности этого вида норм.

В статье проводится исследование одного из основополагающих принципов семейного права, направленное на уточнение границ между законным и произвольным вмешательством государства и третьих лиц в дела семьи. Автор доказывает, что не являются произвольным вмешательством в дела семьи действия, совершаемые в соответствии с законом и отвечающие принципу соразмерности и пропорциональности. Отмечается, что в настоящий момент нормативная реализация принципа запрета произвольного вмешательства в дела семьи имеет противоречивый характер. С одной стороны, декриминализация семейного насилия – это уменьшение вмешательства государства и общества в дела семьи, с другой стороны, мы видим усиление роли ювенальной юстиции, что означает увеличение вмешательства государства в дела семьи.

Привлечение к труду лиц, в отношении которых судом назначены принудительные меры медицинского характера, осуществляется посредством применения методов трудовой терапии. Определенная законодателем в качестве медицинской услуги, трудовая терапия не просто представляет метод лечения, но и предполагает включение психически больных лиц в трудовую деятельность, выполнение последними определенной трудовой функции. С учетом указанных особенностей трудовой терапии в настоящей статье предпринята попытка определения правовой природы отношений, возникающих в процессе привлечения лиц, находящихся на принудительном лечении, к труду в условиях психиатрического стационара. Раскрываются особенности такого привлечения к труду, проводится разграничение с наемным трудом. На основе сопоставления основных характеристик рассматриваемых отношений с конститутивными признаками трудовых отношений, делается вывод о том, что они не тождественны, хотя и имеют ряд сходных признаков. Отношения по привлечению психически больных к труду подлежат включению в общую систему правоотношений, возникающих по поводу применения принудительных мер медицинского характера, в связи с чем применение к ним положений трудового законодательства Российской Федерации возможно только в определенных законом случаях посредством субсидиарного применения норм права.

Автор ставит задачу помочь правоприменителю разобраться в сложном массиве экологического и санитарного законодательства и на основе анализа нормативных актов раскрыть понятия, используемые в ст. 251 Уголовного кодекса Российской Федерации. Исследуя экологическое законодательство, приводит примеры нарушения правил выброса в атмосферу загрязняющих веществ, а также случаи, представляющие нарушение правил эксплуатации установок, сооружений и иных объектов. В частности, такими нарушениями являются выбросы загрязняющих веществ: из стационарного источника, не включенного в государственный реестр объектов, оказывающих негативное воздействие на окружающую среду; веществ I или II класса опасности объектами, стоящими на государственном учете как объекты IV категории; из стационарного источника без газоулавливающего оборудования (а равно, источника с неработающим газоулавливающим оборудованием), который должен быть оборудован такими устройствами; приведшие к превышению на объектах I, II и III категории (для III категории только в отношении радиоактивных и высокотоксичных веществ) норматива выброса либо показателей временно разрешенного выброса загрязняющих веществ; веществ, степень опасности которых для жизни и здоровья человека и для окружающей среды не установлена; на объектах I–III категории в период неблагоприятных метеорологических условий с нарушением соответствующих мероприятий, действующих в период неблагоприятных погодных условий; приведший к нарушению юридическими лицами и предпринимателями условий квотирования выбросов в городах, перечень которых приведен в Законе о квотировании выбросов. Приходит к выводу, что загрязнение атмосферы квалифицируется в том случае, если противоправное превышение предельно допустимых концентраций выявлено в жилой зоне или местах отдыха населения. К «иному изменению природных свойств воздуха» следует относить шум, вибрацию, ионизирующее излучение, температурные и другие физические факторы, изменяющие физические свойства атмосферного воздуха.

В статье анализируется отягчающее наказание обстоятельство, предусмотренное п. «о» ч. 1 ст. 63 Уголовного кодекса Российской Федерации. Аргументируется, что данная норма закона носит дискриминационный характер по профессиональному признаку. Показано, что это отягчающее обстоятельство противоречит таким законодательно установленным принципам уголовного права, как принцип справедливости и принцип гуманизма, а также конституционному принципу равенства всех перед законом. Обосновывается вывод о невозможности практического применения этого отягчающего обстоятельства без нарушения перечисленных принципов. Проведен критический анализ определения Конституционного Суда Российской Федерации, посвященный исследуемой норме уголовного закона.

В статье обращено внимание на резонансный социальный аспект в области здравоохранения, обусловленный привлечением большого количества медицинских работников к уголовной ответственности. При этом изучение данной практики указывает на проблемы правоприменения, связанные с противоречивой и неоднозначной уголовно-правовой оценкой причинения вреда пациентам при оказании медицинской помощи. Серьезно осложняет справедливое привлечение к ответственности врачей отсутствие законодательного определения признаков и границ врачебных ошибок, что также не позволяет четко отграничить виновное и ­невиновное причинение вреда больному. Автор попытался конкретизировать причины, определить существующие правовые пробелы, которые негативно влияют на правильную квалификацию деяний, совершаемых врачами при выполнении своих профессиональных обязанностей, и предложить возможные решения по применению и совершенствованию уголовного законодательства в сфере медицинской деятельности.

Статья посвящена проблеме неопределенности в вопросе о субъектах возбуждения уголовного дела, что в первую очередь относится к органу дознания, поскольку уголовно-процессуальное законодательство Российской Федерации допускает как проверку сообщений о преступлении, так и вынесение органом дознания решения по результатам этой деятельности. На практике нередки случаи, когда принимаются итоговые решения об отказе в возбуждении уголовного дела сотрудниками органа дознания, в том числе по материалам о преступлениях, подследственных следователям. УПК РФ не содержит понятия сотрудников органа дознания, в то время как их должности, права и обязанности очень разнообразны, часто преимущество отдается ведомственным интересам. Такая практика сложилась во многом из-за противоречий действующего уголовно-процессуального законодательства и одновременного действия множества должностных инструкций и положений, нормам которых сотрудники органа дознания часто отдают приоритет. В статье рассматриваются данные противоречия, а также ведомственные приказы, исключающие единообразное применение положений УПК РФ при решении вопроса о возбуждении или об отказе в возбуждении уголовного дела.

Меры пресечения в уголовном процессе существенно ограничивают права и свободы лица, еще не признанного приговором суда виновным в совершении преступления, при этом мера пресечения в виде заключения под стражу и содержание лица под стражей в учреждениях уголовно-исполнительной системы сопоставимо по тяжести последствий и степени ограничения прав с наказанием в виде лишения свободы. В связи с этим в уголовном процессе необходимо наличие ряда гарантий, призванных обеспечить защиту от произвольного, необоснованного и чрезмерного ограничения конституционных прав и свобод участников судопроизводства. Кроме того, требуется четкое разграничение процессуальных категорий. В статье рассматривается соотношение уголовного преследования и применения мер пресечения, выделяются противоречивые положения в законе и предлагается вариант их изменения, а также раскрывается механизм конкретизации общего условия для всех мер пресечения применительно к мере пресечения в виде заключения по стражу.

В статье раскрывается проблема определения сроков и пределов применения такой меры принуждения, как наложение ареста на имущество. То, что этот вопрос неоднократно рассматривался Конституционным Судом и Пленумом Верховного Суда Российской Федерации, говорит о его сложности и многогранности. Исследуются вопросы соотношения разумных и процессуальных сроков ограничения права собственности, допустимости наложения ареста на имущество лиц, не являющихся подозреваемыми, обвиняемыми или отвечающими материально за их действия, соотношения в данном случае норм уголовно-процессуального и гражданского законодательства, значения решений, принятых в порядке гражданского судопроизводства, способов обеспечения прав лиц – владельцев арестованного имущества. Авторами предложены варианты решения обозначенных проблем, полученные как при помощи теоретических умозаключений и анализа действующего законодательства, так и на основе исследований практики, примеры которой приведены в работе.

В статье рассматриваются актуальные для криминалистики вопросы о понятии и содержании тактико-криминалистического обеспечения расследования в целях выявления места указанной научной категории в понятийном аппарате науки. Проанализированы различные подходы к определению понятия, сформулирована авторская дефиниция; рассмотрено соотношение понятий тактико-криминалистического обеспечения, криминалистического обеспечения, тактики следственных действий. Обоснован вывод о содержании обеспечительной функции исследуемого понятия, которая состоит в разработке актуальных для практики расследования рекомендаций по выбору оптимальных и эффективных средств тактико-криминалистического обеспечения в различных ситуациях.

Правовое регулирование вопросов организации выставочно-ярмарочной и конгрессной деятельности длительное время характеризуется в российском законодательстве определенной пробельностью. Действующее законодательство не содержит необходимых правил и административных процедур, способных решить некоторые проблемные вопросы, возникающие при организации и проведении ярмарок на территории населенных пунктов. Развитие данного сегмента сферы услуг актуально как для органов власти, так и для иностранных партнеров, инвесторов, юридических и физических лиц. Участники выставочно-ярмарочных мероприятий заинтересованы в упрощения административных процедур организации и проведения ярмарок и участия в них граждан и юридических лиц. На основании исследования нормативных правовых актов, правоприменительной практики субъектов РФ и органов местного самоуправления авторами внесены предложения по совершенствованию правового регулирования и правоприменения в указанной сфере правоотношений.

В статье рассматриваются некоторые проблемные вопросы правоприменения медицинского освидетельствования на состояние наркотического опьянения как меры обеспечения производства по делу об административном правонарушении и использования результатов этого освидетельствования в качестве доказательства по делу об административном правонарушении. Выявлены отдельные противоречия законодательства, регулирующего процедуру медицинского освидетельствования, и процессуальных особенностей использования полученных результатов при принятии решения по делу об административном правонарушении. Обоснована необходимость внесения в законодательство изменений, направленных на повышение уровня правовой защиты граждан, в том числе привлекаемых к административной ответственности. Предложены отдельные направления совершенствования правовых и организационных основ осуществления процедуры освидетельствования на состояние наркотического опьянения, в том числе по установлению единых критериев оценки состояния опьянения с учетом допустимых уровней пороговых значений содержания наркотических средств, психотропных веществ, иных химических веществ и их метаболитов в организме человека.

Применение термина «административный деликт» в административном праве и его распространение на круг отношений, которые регулируются административным правом, вызывает у теоретиков гражданского права и отдельных представителей административно-правовой науки непонимание. В связи с очередной административной реформой и реформой административного законодательства вновь возникла дискуссия о правомерности применения в теории административного права и правоприменительной практике данного термина. Принимая этот научный вызов, автор углубляется в сущностное содержание термина «деликт», сопоставляет его с понятиями «обязательство», «обязанность», «вред», «ответственность» и приводит авторское определение термина «обязательство». Выводы основаны на трудах теоретиков гражданского, административного права, разработчиков науки «административная деликтология».

В рамках мер административно-правового принуждения выделяется и рассматривается комплекс пресекательно-наказательных мер, применяемый Федеральной службой по надзору в сфере образования и науки в ходе государственного контроля и надзора за образовательными организациями. На основе анализа норм федерального законодательства, регулирующего указанные меры, систематизируются административно-наказательные процедуры, применяемые Рособрнадзором. Автором отмечается законодательная несогласованность в вопросах применения административной ответственности за неисполнение или ненадлежащее исполнение обязательных образовательных требований. Обосновывается необходимость введения такой меры, как «представление суда о принятии мер по устранению причин и условий, способствовавших неисполнению предписаний об устранении выявленных нарушений обязательных требований, установленного вида», и ряда специальных административных процедур, регламентирующих применение данной меры.

Проекты законов, вносящих существенные изменения в институт административной ответственности, имеют значительные недоработки. Они лишь декларируют свою связь с опубликованной ранее Концепцией нового Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях. Не определена правовая природа деятельности судей, осуществляющих производство по делам об административных правонарушениях. Заявлено, но не реализовано приведение законодательства об административной ответственности в соответствие с Конституцией Российской Федерации. Отсутствует последовательность в устранении правовых пробелов и коллизий в регулировании порядка привлечения к административной ответственности и применения мер обеспечения производства по делам об административных правонарушениях в отношении лиц, обладающих особым правовым статусом. Подвергнуто критике новое определение административного правонарушения. Рассмотрены аргументы в пользу термина «общественная опасность». Обращается внимание на необходимость учета в законодательстве об административной ответственности частного и частно-публичного порядков возбуждения дел об административных правонарушениях.

В статье дается краткая историческая характеристика роли суда в собирании доказательств. В частности, автор обосновывает вывод о необходимости возложения на суд обязанности по самостоятельному истребованию доказательств в гражданском процессе. Автор приходит к выводу, что усиление роли суда в процессе доказывания в гражданском судопроизводстве диктуется потребностями, которые обусловлены наличием множества недостатков гражданского процессуального законодательства, неравным социальным положением участников процесса, вынесением решений, не соответствующих действительным обстоятельствам дела.