Настоящая статья завершает запланированную редакцией журнала «Сибирское юридическое обозрение» серию из трех научных публикаций, авторы которых в формате «вопрос–ответ» обсуждают весьма актуальную для российской административно-правовой теории и юридической практики проблему административного усмотрения (дискреции). Вопреки обосновываемому П. П. Серковым в предыдущей статье мнению о невозможности плодотворного исследования административного усмотрения без обращения к «аналитическому потенциалу механизма административных правоотношений», Ю. П. Соловей приводит аргументы, свидетельствующие о непригодности данной «логической конструкции» для изучения правовых реалий. С его точки зрения, использование этого искусственного и бессодержательного понятия, вне всякого сомнения, представляет собой нарушение известного методологического принципа «Бритва Оккама»: не следует множить сущее без необходимости. В связи с этим П. П. Серкову заданы два вопроса: во-первых, мог бы он провести в рамках настоящей статьи показательный анализ конкретного дискреционного административного акта с использованием «логической конструкции механизма административных правоотношений», который позволил бы сделать вывод о законности (незаконности) такого акта, и, во-вторых, каково его отношение к принципам административных процедур как правовым средствам контроля над административным усмотрением и необходимости их развернутого законодательного закрепления. Предваряя ответы на поставленные вопросы, П. П. Серков подвергает критическому анализу аргументы Ю. П. Соловья, обусловившие его отрицательное отношение к «логической конструкции механизма правоотношений», и заключает, что причина подобного отношения кроется не в результатах анализа юридических показателей, а в «усмотренченском несогласии» указанного автора. Делается вывод, что явление административного усмотрения охватывает любое управленческое решение, принимаемое любым должностным лицом государственных органов исполнительной власти и органов местного самоуправления при исполнении любого из возложенных на него полномочий. Такое видение административного усмотрения предполагает существенную корректировку методики его исследования, приоритетами которого должны стать человек, его сознание и психика. Касаясь первого из заданных вопросов, П. П. Серков с помощью «аналитического потенциала механизма правоотношений» проводит разбор гипотетической ситуации, в которой сотрудник полиции осуществляет дискреционное административное действие – останавливает транспортное средство. Автор утверждает, что названный «потенциал» проясняет не только то, что собой представляет административное усмотрение, но и то, каким образом оно формируется и для чего предназначается. Отвечая на второй вопрос, П. П. Серков отмечает, что процессуальное правовое регулирование деятельности государственных органов исполнительной власти, безусловно, привнесет позитивные эффекты в явление административного усмотрения, однако неясно, в какой мере принципы административных процедур способны профилактировать незаконное административное усмотрение. Нельзя не учитывать, что по поводу понимания правовых принципов научная полемика длится десятилетиями без перспективы достижения доктринального консенсуса. В целом проведенное обсуждение сущности административного усмотрения показывает, по мнению П. П. Серкова, несовершенство современного состояния и концептуальную уязвимость методики ведения научных исследований и научной полемики.

В статье анализируется взаимодействие между административным усмотрением и основными социальными регуляторами – религией, этикой и правом. Показывается, что исторически усмотрение возникло как религиозный институт, заключающийся в доверии органов государственной власти и их должностных лиц к пророкам – лицам, умеющим контактировать с божественными силами. Отдельно описывается процедура discretio spirituum, используемая в Средние века для выяснения того, является ли некоторое лицо пророком или лжепророком. Значимость данной процедуры выражается в частичной секуляризации усмотрения, т. е. допущении церковной властью того, что божественные предписания может толковать, дополнять или игнорировать не только Бог, но и вышеупомянутые лица (пророки). В результате этого признается, что усмотрение может быть как негативным (отрицательным), так и позитивным (положительным); что объемы дискреционных полномочий, предоставленные пророкам, должны находиться в прямой зависимости от степени доверия к ним; что существуют конкретные критерии, в соответствии с которыми устанавливается, какими объемами дискреционных полномочий будут наделяться пророки. По прошествии многих столетий указанная концепция административного усмотрения практически не видоизменяется. Этическая наука воспроизводит ее, практически, буквально: снова говорится о доверии, которое на этот раз предоставляется органам исполнительной власти и их должностным лицам, а также о степени такого доверия, которая обусловливает объемы дискреционных полномочий и детерминируется определенными критериями. Юридическая наука заимствует указанную теорию менее явно, однако и в ней обнаруживаются ее отголоски. В частности, согласно одной из концепций правопонимания право олицетворяет собой недоверие (степень недоверия) между людьми, а поскольку право и усмотрение обыкновенно противопоставляются друг другу, то усмотрение снова дефинируется как доверие (степень доверия). В заключении делается вывод об особой актуальности такого подхода к административному усмотрению по причине того, что с 2020 г. доверие является конституционной категорией.

Вопросы правового регулирования местного самоуправления в РФ уже длительное время являются предметом многочисленных исследований и дискуссий, при этом их накал и актуальность не только не снижаются, но и увеличиваются от года в год. Во многом, это связано с тем, что за 30-летний период новейшей российской истории законодательство о местном самоуправлении и его правоприменительная практика характеризуется крайней степенью динамизма и неопределенности, что, безусловно, сказывается на качестве организации и функционирования этого уровня публичной власти. Состоявшееся 20 апреля 2023 г. заседание Совета по развитию местного самоуправления при Президенте РФ в очередной раз показало наличие нерешенных вопросов и потребности в поиске оптимальной модели нормативно-правового регулирования муниципальной власти, а также крайнее несовершенство положений законопроекта № 40361-8 «Об общих принципах организации местного самоуправления в единой системе публичной власти», что несомненно вызывает необходимость научного осмысления и выработки соответствующих предложений. На основе историко-правового анализа развития положений федерального законодательства о местном самоуправлении, сформировавшейся конституционно-правовой судебной практики, опыта непосредственной профессиональной деятельности в органах местного самоуправления, автор делает вывод, что федеральный законодатель за последние 30 лет существования местного самоуправления в нашем государстве не только не смог окончательно определиться с базовыми правовыми положения основ местного самоуправления, постоянно их «ранжируя» и изменяя, но и существенным образом видоизменил первоначально заложенную конституционно-правовую сущность местного самоуправления как форму непосредственного участия граждан в решении вопросов территории своего проживания. В связи с этим автором исследования предлагается несколько фундаментальных положений, которые позволят вернуться к конституционно-правовому формату местного самоуправления, заложенному в начале 1990- х гг. Представляется, что учет и закрепление предлагаемых основ при формировании перспективного правового регулирования местного самоуправления в рамках выстраивания единой системы публичной власти в нашем государстве позволит не только устранить очевидные «перегибы» в действующей системе правового регулирования, но и полноценно обеспечить базу для эффективного взаимодействия органов единой системы публичной власти в интересах населения соответствующей территории.

Статья продолжает дискуссию о проблеме административного усмотрения, организованную редакцией журнала с участием профессоров Ю. П. Соловья и П. П. Серкова. Автор предлагает взглянуть на внутреннее его содержание в сравнении с содержанием судебного усмотрения, которое эволюционно заложено в производство по делам об административных правонарушениях. Вниманию читателя предлагается вывод о том, что административная ответственность исторически налагалась органами государственного управления за неповиновение действующему порядку управления. Уполномоченный орган действует от имени публичной власти, и налагаемая им ответственность означает наказание лица правительством за неповиновение его внутренней политике. В России она возникла в 1920-х гг., когда В. И. Ленин счел народные суды слабыми для разрешения вопросов о применении публично-правовых взысканий к лицам, не выполняющим устанавливаемые Советской властью нормы. Судебный порядок возник как народная ревизия инициативы публичной власти по административному преследованию. Такая реформа административной ответственности была проведена после смерти И. В. Сталина Н. С. Хрущевым, который, пытаясь вернуть утраченное доверие общества к власти, полагал, что административно наказуемые деяния должны вызывать осуждение не только власти, но и общества. Некоторые категории дел об административных правонарушениях были отнесены к компетенции народного суда. Судья, рассматривая такое дело, действует от имени государства не как публичной власти, а как страны в целом и, назначая наказание, провозглашает лицо виновным перед ней в антиобщественном деянии. Привлечение к административной ответственности эволюционно связано с усмотрением юрисдикционного органа. Его содержанием являются различные социальные нормы и ценности, в том числе принципы, а также политические соображения. В административном усмотрении преобладают ценности управленческого характера: общая превенция, обеспечение общественного порядка, управляемость народных масс, собираемость налогов, реализация госполитики и др. Судебное усмотрение воспроизводит социальные нормы и ценности российского общества в целом. Законоположения и приоритеты государственного управления сохраняются, но становятся в общий ряд социальных норм и ценностей, в котором доминируют уже общесоциальные принципы справедливости, разумности, соразмерности и адекватного баланса частных и публичных интересов.

Статья продолжает дискуссию о проблеме административного усмотрения, организованную редакцией журнала с участием профессоров Ю.П. Соловья, П.П. Серкова и С.А. Старостина. Автор предлагает взглянуть на внутреннее его содержание в сравнении с содержанием судебного усмотрения, которые эволюционно заложены в производство по делам об административных правонарушениях. Вниманию читателя предлагается вывод о том, что административная ответственность исторически налагалась органами государственного управления за неповиновение действующему порядку управления. Уполномоченный орган действует от имени публичной власти, и налагаемая им ответственность означает наказание лица правительством за неповиновение его внутренней политике. В России она возникла в 1920-х г.г., когда В.И. Ленин счел народные суды слабыми для разрешения вопросов о применении публично-правовых взысканий к лицам, не выполняющим устанавливаемые Советской властью нормы. Судебный порядок возник как народная ревизия инициативы публичной власти по административному преследованию. Такая реформа административной ответственности была проведена после смерти И.В. Сталина Н.С. Хрущевым, который, пытаясь вернуть утраченное доверие общества к власти, полагал, что административно наказуемые деяния должны вызывать осуждение не только власти, но и общества. Некоторые категории дел об административных правонарушениях были отнесены к компетенции народного суда. Судья, рассматривая такое дело, действует от имени государства не как публичной власти, а как страны в целом и, назначая наказание, провозглашает лицо виновным перед ней в антиобщественном деянии.

Привлечение к административной ответственности эволюционно связано с усмотрением юрисдикционного органа. Его содержанием являются различные социальные нормы и ценности, в том числе принципы, а также политические соображения. В административном усмотрении преобладают ценности управленческого характера: общая превенция, обеспечение общественного порядка, управляемость народных масс, собираемость налогов, реализация госполитики и др. Судебное усмотрение воспроизводит социальные нормы и ценности российского общества в целом. Законоположения и приоритеты государственного управления сохраняются, но становятся в общий ряд социальных норм и ценностей, в котором доминируют уже общесоциальные принципы справедливости, разумности, соразмерности и адекватного баланса частных и публичных интересов.

В работе исследуется понятие «источник повышенной опасности», подходы к определению которого в доктрине гражданского права далеко не однозначны. В статье обобщены существующие на сегодняшний день точки зрения. Указаны причины, обусловливающие необходимость разработки дефиниции исследуемого понятия и закрепления его на законодательном уровне. Одной из таких причин является стремительное усложнение технологий, внедрение инноваций во все сферы жизни общества. Несмотря на вековую дискуссию ученых-цивилистов, до сих пор нет устоявшейся, однозначной позиции по данному вопросу. В связи с тем, что нет четких, конкретных разъяснений в актах Верховного Суда РФ, мы полагаем, что давно назрели изменения в законе из-за неоднозначности отдельных терминов (вина потерпевшего; владелец источника повышенной опасности; деятельность, представляющая повышенную опасность для окружающих), используемых в ст. 1079 ГК РФ. Необходимость закрепления понятия «источник повышенной опасности» нами мыслится как важнейшая цель унификации терминологии во всех отраслях российского законодательства. Мы отталкиваемся от субъективно-объективной обусловленности процессов и явлений, иллюстрируя их взаимосвязанность по причине вынужденного тесного взаимодействия. Авторы аргументируют необходимость принятия отдельного федерального закона, устанавливающего особенности возмещения вреда, деятельностью, представляющей повышенную опасность для окружающих. Развитие новых технологий, деятельность третьих лиц, поведение потерпевшего, качества и характеристики причинителя вреда, условия и обстановка – предпосылки самой ситуации как источника повышенной опасности. Обобщение судебной практики на примере анализа конкретного дела – показательный пример ухода виновника происшествия от ответственности и несправедливости отдельных решений судов, основанных на судейском усмотрении. Определение путей совершенствования положений ст. 1079 ГК РФ, на наш взгляд, обеспечит единообразие судебного толкования и, как следствие, оптимизацию правоприменения в рассматриваемой сфере. Однако в нашей работе намечены общие черты исследования для ряда новых научных проблем, требующих дальнейшего исследования.

Актуальность темы обусловлена тем, что проблемы процессуального положения свидетеля на сегодняшний день нуждаются в определенном дополнении и корректировке, при этом именно данный вопрос требует особого внимания в связи с расширением информационного пространства и упрощением доступа к сведеньям, содержащимся в материалах уголовного дела всех участников уголовного судопроизводства. Немаловажным является вопрос участия адвоката в уголовном судопроизводстве для оказания квалифицированной юридической помощи свидетелю. В частности, не установлен порядок вовлечения адвоката в уголовное дело, нечетко регламентирован его процессуальный статус, а также не решен вопрос о возможности и приделах участия адвоката в следственных действиях, проводимых со свидетелем. Цель исследования заключается в анализе правовых проблем, имеющих отношение к реализации свидетелем его прав, исполнению своих обязанностей. В статье рассматриваются проблемные вопросы, связанные с процессуальным статусом свидетеля, проводится анализ соответствующих норм отечественного уголовно-процессуального законодательства и законодательства ряда зарубежных стран. Методологическую основу работы составили положение общенаучного диалектического метода познания и общей теории права, что позволило выявить сущность и особенности процессуального статуса свидетеля в досудебном уголовном производстве. В работе широко используется сравнительно-правовой метод, с помощью которого обнаружены взаимосвязи между отечественным и зарубежным законодательством в области реализации свидетельского иммунитета. В результате были сделаны следующие выводы. Необходимо обеспечить свидетеля, формально не получившего статуса подозреваемого или обвиняемого, квалифицированной юридической помощью в обязательном порядке в целях защиты его законных прав и интересов. Помимо этого, следует скорректировать ч. 3 ст. 56 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации дополнив ее запретом на получение показаний у всех лиц, которые в силу своих должностных обязанностей являются ее носителями и должны ее сохранять.