Настоящая статья продолжает запланированную редакцией журнала «Сибирское юридическое обозрение» серию научных публикаций, авторы которых в формате «вопрос–ответ» анализируют весьма актуальную для российской административно-правовой теории и юридической практики проблему административного усмотрения (дискреции). В отечественной юридической литературе можно встретить различные дефиниции административного усмотрения, содержатся они и в законодательстве ряда постсоветских государств. Указывая на недостатки некоторых определений названного понятия, Ю. П. Соловей предлагает подразумевать под административным усмотрением выбор публичной администрацией варианта решения управленческого вопроса в форме принятия административного акта (нормативного или индивидуального), соответствующего, по ее мнению, установленным законом требованиям к административным актам, в условиях недостаточной нормативно-правовой определенности целей, оснований, условий, содержания, обстановки, места, объектов (адресатов), субъектов, порядка оформления, процедуры и (или) сроков (времени) принятия административного акта. В ответе на вопрос о целесообразности подобного подхода к пониманию рассматриваемого понятия и призыв сформулировать свою дефиницию административной дискреции П. П. Серков соглашается с критическими оценками упоминавшихся определений понятия усмотрения. Вместе с тем, по его мнению, исследование явления административного усмотрения предполагает не толкование этого словосочетания, в результате которого рождаются очередные дефиниции усмотрения, а прежде всего уяснение его содержания. Последнее невозможно без обращения к логической конструкции механизма административного правоотношения, поскольку дискреционные решения в максимальной степени наполнены неизменяемой логикой возникновения и развития этого механизма, доступной для воспроизведения и контроля. Между тем аналитический потенциал названной конструкции, к сожалению, в теории современного административного права остается невостребованным. П. П. Серков делает вывод, что административное усмотрение функционирует в естественности правовой действительности, формируемой правовым регулированием, в том числе за счет идейного содержания норм административного права, и их государственным психическим принуждением в качестве безальтернативно необходимого компонента правового регулирования.

Предметом исследования являются общественные отношения, возникающие в процессе деятельности добровольных дружин в период военного положения, в том числе возможность их привлечения правоохранительными и иными органами к выполнению государственных задач по обеспечению общественного порядка и национальной безопасности. Цель работы – определение теоретико-прикладных проблем правового регулирования административно-правового статуса добровольной дружины в период действия военного положения. При написании статьи использованы формально-юридический, историко- и сравнительно-правовой, логические методы. Актуальность темы связана с отсутствием ясного и четкого механизма создания и функционирования добровольных дружин именно в период действия военного положения. На законодательном уровне не определена их компетенция (полномочия, формы и акты реагирования на нарушения законов физическими и юридическими лицами) в процессе обеспечения общественного порядка на подконтрольной территории. Констатирован факт отсутствия единого терминологического ряда при формировании правовой основы деятельности добровольных дружин. В основной части статьи обоснован вывод, что такие добровольные общественные организации с учетом их базовых характеристик следует именовать в нормативных правовых актах независимо от направленности их действия как «добровольная народная дружина». Представлен сравнительный анализ правового статуса добровольной дружины и добровольческих формирований. Сделан вывод, что они не соотносятся как общее и частное, добровольческое формирование в силу специфики целей образования, функционирования и финансирования не является разновидностью добровольных дружин. Обоснован вывод о том, что добровольные дружины должны активно использоваться правоохранительными органами для обеспечения усиления общественного порядка в период военного положения. Поднят вопрос о необходимости конкретизации в нормативных правовых актах административно-правового статуса добровольных дружин именно в период военного положения. Вносятся предложения о механизме правового регулирования полномочий добровольных дружин и социально-правовой защищенности дружинников при выполнении ими государственных задач в указанных условиях.

С 1 января 2020 г. вступил в силу Закон КНР «Об иностранных инвестициях». Он представляет собой первый комплексный источник права, регулирующий основные аспекты иностранных инвестиций в китайскую экономику. Новый правовой режим иностранных инвестиций сформирован с учетом изменений и реальных потребностей экономики, как международной, так и внутренней. С его принятием утвердился единый правовой режим иностранных инвестиций, были восполнены правовые пробелы, существовавшие в ранее действовавшем законодательстве. Прежде всего государство унифицировало организационные правовые формы компаний с иностранными инвестициями. Новаторство проявилось также в схеме управления на прединвестиционной стадии, на этой стадии для иностранных инвестиций создается так называемый негативный список. В него включаются сферы экономики, в которые иностранные инвестиции запрещены или ограничены. В остальные экономические области иностранные инвестиции допускаются без ограничений. В отличие от предыдущего периода, Закон КНР «Об иностранных инвестициях» устанавливает принцип национального режима в отношении компаний с иностранными инвестициями. Этим они уравниваются в правах и обязанностях с юридическими лицами, использующими исключительно китайские капиталы; правовые статусы иностранных и китайских инвесторов также объявляются идентичными. Эти особенности призваны более активно поддерживать иностранные инвестиции и защищать права и законные интересы иностранных инвесторов, но с учетом интересов китайских инвесторов. В дополнение к Закону действует «Положение о применении Закона Китайской Народной Республики об иностранных инвестициях». В нем уточняются ключевые понятия и основные режимы, предусмотренные нормами Закона КНР «Об иностранных инвестициях», усиливаются меры стимулирования и способы защиты прав инвесторов, а также соответствующая юридическая ответственность. В будущем необходимо более четко определить правовые вопросы, которые не установлены в Законе КНР «Об иностранных инвестициях», в том числе, уточнить некоторые правовые понятия, более четко отрегулировать процедуры и усовершенствовать систему проверки безопасности.

Исследуются актуальные вопросы, возникающие при рассмотрении гражданских дел об отмене усыновления, приоритетные направления защиты прав и законных интересов несовершеннолетних. Дети, оставленные без попечения родителей, безусловно, являются наиболее незащищенными в социальном и моральном плане. В статье представлен всесторонний взгляд на данную проблематику как с правовой, так и с психологической точек зрения. С правовой стороны указывается на возможность трансформации ряда правовых норм, закрепленных в Семейном кодексе Российской Федерации, в целях их наиболее эффективного применения. С психологической определена необходимость обязательного использования специальных психологических знаний при разрешении споров данной категории. Кроме того, описывается особая роль прокурора и органов опеки и попечительства в судебном процессе по делам, связанным с отменой усыновления ребенка. Особое внимание направлено на то, что принятие решения об отмене усыновления должно соответствовать прежде всего интересам несовершеннолетних, содержать безоговорочный характер. Приведены соответствующие последствия вынесенных судом решений об отмене усыновления. Объектом исследования выступает совокупность общественных отношений, возникающих в ходе рассмотрения гражданских дел указанной категории. Предметом являются нормы гражданского, семейного и гражданского процессуального права, регулирующие вышеназванные отношения, система их реализации и применения. Проанализированы судебные акты: решения (определения) судов об отмене усыновления, обобщены статистические и отчетные данные, определены основания для подачи исковых заявлений. Выделены аспекты, связанные с необходимостью применения превентивных мер, направленных на исключение формальных оснований для подачи заявлений об отмене усыновления детей. Сделан акцент на участие в рассмотрении споров данной категории специализированных субъектов, наделенных соответствующими полномочиями и имеющими специальные познания в сфере психологии, социологии, педагогики. По результатам проведенного исследования автором сформулированы определенные выводы, сделаны практические предложения для более эффективного применения норм действующего законодательства, прежде всего в целях соблюдения прав и интересов детей. Предложены определенные варианты корректировки ряда норм действующего законодательства в рассматриваемой сфере.

Рассмотрены актуальные проблемы защиты гражданских прав и ответственности при реализации охранительной функции гражданского права. Формы охранительных отношений предлагается разделить на четыре вида: штрафная, восстановительная, превентивная и обеспечительная. Штрафная форма отличается тем, что в ее рамках реализуются меры ответственности. Неблагоприятное имущественное воздействие на правонарушителя является квалифицирующим признаком ответственности и в большинстве случаев позволяет отграничивать меры ответственности от иных мер принуждения, имеющихся в арсенале гражданского права. Оно характеризуется возложением на правонарушителя определенных имущественных лишений, обременений. Восстановительная форма характеризуется применением мер защиты. Гражданско-правовые меры защиты характеризуются тем, что по содержанию они не являются безэквивалентным имущественным лишением и применяются в принудительном порядке или осуществляются добровольно в форме восстановления положения, существовавшего до нарушения, либо пресечения действий, нарушающих право (или создающих угрозу его нарушения), либо признания субъективного права (или факта). Превентивная форма направлена на реализацию мер самозащиты. Основной чертой мер самозащиты является их компенсационный характер. Он выражается в том, что меры самозащиты применяются в случае нарушения субъективного гражданского права (или в случае создания угрозы его нарушения) в целях защиты нарушенного права. В связи с этими чертами самозащита отнесена к способам защиты гражданского права. Обеспечительная форма – меры оперативного характера, применяются во внесудебном порядке в одностороннем порядке независимо от согласия нарушителя на их осуществление (т. е. являются мерами принуждения). Для оперативных мер характерна обеспечительная черта, выражающаяся в стимулировании участников гражданского оборота к надлежащему исполнению обязательств.

В статье рассматриваются актуальные проблемы отнесения недвижимого имущества к объектам хищения и прежде всего мошенничества. Определена важность решения такого рода вопроса с позиций истории правового регулирования, показано социально- экономическое значение недвижимости в современном обществе. Сделан вывод об изменении социальной сущности недвижимого имущества за время исторического развития, что оказало влияние на правовое регулирование защиты прав на недвижимость, в том числе нормами уголовного законодательства. Рассмотрены предпосылки и возможности историко-правового подхода в указанной части. Даны характеристики основным тенденциям развития правопонимания о недвижимости как объекте преступного посягательства и в первую очередь хищения. Автор пришел к выводу, что такое развитие во многом связано с изменением содержательных характеристик права на недвижимое имущество, с одной стороны, и уточнением места права собственности в системе других прав на недвижимость, с другой. Кроме того, исторически менялось и понятие мошенничества как вида преступного поведения. В работе определены приоритеты в исследуемой сфере послереволюционного периода, не поспешившего воспользоваться прежним историческим опытом в полной мере и предложившим свое видение вопроса. По результатам исследования сделаны выводы о том, какие возможности для совершенствования законодательства об уголовной ответственности за хищение недвижимости предоставляет генезис российского права.

Статья посвящена уголовно-правовой характеристике изменения судом категории преступления на менее тяжкую. Уголовно-правовая норма, предусмотренная ч. 6 ст. 15 Уголовного кодекса Российской Федерации, подвергается догматическому анализу с опорой на положения теории уголовного права и судебной практики. Раскрывается содержание условий и основания изменения категории преступления как инструмента индивидуализации уголовной ответственности. Определена сущность изменения категории преступления судом, состоящая в том, что норма призвана устранить противоречие между необходимостью применить к осужденному уголовно-правовые последствия менее тяжкого преступления ввиду того, что назначенное ему наказание, отражающее существенно меньшую степень общественной опасности содеянного, соответствует категории менее тяжкого преступления, и невозможностью это сделать по формальным причинам ввиду того, что предусмотренная уголовным законом максимальная мера наказания за совершенное преступление категорирует его как более тяжкое. В условиях невозможности изменения категории преступления по уголовному делу о преступлении небольшой тяжести для оценки фактических обстоятельств содеянного, свидетельствующих о существенно меньшей степени его общественной опасности, рекомендуется обсудить вопрос о применении уголовно-правовой нормы о малозначительности деяния (ч. 2 ст. 14 Уголовного кодекса Российской Федерации). Суд при вынесении приговора обязан рассмотреть вопрос о возможности изменения категории преступления на менее тяжкую при наличии предусмотренных в ч. 6 ст. 15 Уголовного кодекса Российской Федерации формальных условий, однако изменить категорию преступления суд вправе при том оценочном основании, что степень общественной опасности преступления с учетом фактических обстоятельств его совершения существенно снижена. Изменение категории преступления не может влиять на применение уголовно-правовых норм, определяющих преступность деяния (квалификацию), а также регламентирующих правила назначения наказания отдельно за каждое совершенное преступление. Практика принятия судом решения об изменении категории преступления при вынесении постановления о прекращении уголовного дела или уголовного преследования по нереабилитирующим основаниям не соответствует процессуальному порядку применения ч. 6 ст. 15 Уголовного кодекса Российской Федерации.

В представленной рецензии дается общая оценка очередной монографии известного российского ученого, специалиста, обладающего значительным опытом практической работы, доктора юридических наук, профессора Петра Павловича Серкова. Констатируется философско- юридическая направленность проведенного исследования, оцениваются ключевые положения и выводы автора, отмечаются перспективы дальнейшего научно-практического использования полученных результатов. В первой части рецензии рассматривается специфика определенного П. П. Серковым предмета исследования. Отмечается, что последний многократно шире тематики правоотношений в привычном для современного юриста смысле. Название монографии обусловлено тем, что автор работы уделяет этой категории особое место, признавая ее фундаментальной основой системы правового регулирования. Обращается внимание на широту и разнообразие иллюстративного материала, оригинальность использованных автором способов постановки исследовательских задач и формулирования научных вопросов, определения методов их решения, избрания формы и стилистики изложения полученных результатов. В обоснование выводов приводятся многочисленные ссылки на текст монографии, формулируются краткие обобщения. Второй раздел работы посвящен стилистике изложения научного материала, акцентируется внимание на ее влиянии на восприятие текста и на его содержание. Отмечается, что указанная особенность делает текст более ярким, образным, но в то же время значительно осложняет работу с ним, затрудняет точное понимание авторской идеи. Третий раздел отражает особенности структуры работы. В рецензии обращается внимание на нестандартность подхода П. П. Серкова к наименованию и взаимному расположению структурных элементов, на трудноразрешимость отдельных сформулированных П. П. Серковым научных вопросов. Особо отмечается используемый автором метод аргументации посредством ссылок на недоказанность того или иного тезиса. Отмечаются спорные положения монографии. Рецензент не разделяет скептического отношения автора к методологии современной юридической науки, его мнения о необходимости пере смотра роли метода абстрагирования в научных юридических исследованиях, о месте правоотношения в структуре правовой материи и по ряду иных научных вопросов.