Вопросы правовой регламентации организации и функционирования всех органов власти всегда были предметом многочисленных исследований, дискуссий и даже споров. Начавшаяся в 2020 г. стремительная новая реорганизация правовых основ единой системы публичной власти, пройдя федеральный и региональный уровень государственной власти, «споткнулась» на уровне осуществления местного самоуправления. Внесенный 16 декабря 2021 г. в Государственную Думу РФ проект федерального закона № 40361-8 «Об общих принципах организации местного самоуправления в единой системе публичной власти» так и остался пока на уровне «предложений и замечаний ко второму чтению», что позволяет пока сосредоточиться на анализе проблемных вопросов текущей ситуации с законодательной основой местного самоуправления в России в целях избегания и учета в будущем уже имеющихся ошибок и недочетов, а также скорейшего совершенствования действующей системы его правового регулирования. Авторами настоящего исследования сделана попытка проанализировать и обратить внимание других исследователей, представителей федеральной и региональной законодательных властей на имеющиеся очевидные проблемы в законодательном регулировании местного самоуправления в городах федерального значения. На основе конкретных примеров текстов законов Москвы, Санкт-Петербурга и Севастополя делаются неутешительные выводы о существенном злоупотреблении законодателями этих субъектов РФ своими правами на регулирование отдельных вопросов организации и функционирования на территории городов федерального значения местного самоуправления. Представляется, что существующие коллизии должны быть как можно скорее устранены и учтены федеральным законодателем при формировании будущих законодательных основ определения особенностей осуществления местного самоуправления в городах федерального значения, поскольку возникшая ситуация серьезным образом влияет на принцип прямого и непосредственного действия Конституции РФ, а также приоритета федерального законодательства над региональным по вопросам совместного ведения РФ и ее субъектов.

   Предметом анализа выступают отношения и деятельность правоохранительных органов, связанные с квалификацией административных правонарушений, направленных на дискредитацию Вооруженных Сил РФ и органов государственной власти в условиях недружественного отношения и вооруженного противостояния отдельных стран.

   Целью исследования является прояснение феномена вербальных и интенциональных правонарушений психоэмоционального типа, особенностей построения, конструкции и деконструкции основных элементов состава такого типа административных правонарушений, уяснение критериев разделения условно правомерного и категорически противоправного поступка, выраженного как негативное высказывание или агрессивная неустойчивая установка психологического состояния лица, совершившего административное правонарушение.

   Методы исследования основаны на применении при анализе юридического текста и соотнесении контекста обстоятельств с позиций основных положений пропозициональной логики (выведение категорических суждений о значении отдельных терминов с неопределенной семантикой (дискредитация, публичность, нацеленность и пр.)), учения о множественных предикатах (позволило выстраивать матричные структуры допустимости вменения противоправного поступка субъекту только с определенным правовым статусом, а равно ситуационного отрицания допустимости его вменения, если полная картина происшедшего не может быть воспроизведена), построении модальных конструкций (правил квалификации административных правонарушений психоэмоционального типа), а также логики оценок (в части слабых и сильных утверждений о запрещенном или допустимом высказывании о деятельности представителей власти в определенных условиях или определенными способами). Основные выводы исследования выражены в утверждении приоритетного установления ответственности и наказуемости за правонарушения, связанные с формированием разрушительных антикультурных стереотипов, ложных идеологических установок, умалением традиционного уклада и отрицанием жизненно важных устоев российского общества, необходимостью устранения юридических конструкций с неопределенным и неясным содержанием. Следует уделять повышенное внимание смысловому анализу и нацеленности фраз нарушителя именно на замещение выдержанной общественной позиции эгоистическими устремлениями и насаждение приоритета личных заблуждений. Требуется введение отдельной категории правил информационно-семантического анализа при вменении того или иного административного правонарушения.

   Автор рассматривает проблему обеспечения соблюдения принципа равенства всех перед законом при применении института малозначительности к совершенному административному правонарушению. Исследует хронологию появления нормы о малозначительности в законодательстве России. Сравнивает процессуальное законодательство по делам об административных правонарушениях Российской Федерации, Республики Казахстан и Республики Беларусь в контексте института малозначительности. Исследование ст. 2.9 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях, судебных актов судов первой и последующих инстанций, анализ научных работ, посвященных проблеме применения института малозначительности, позволяют изучить проблему применения института малозначительности ко всем материальным нормам, устанавливающим административную ответственность по данной статье. В аспекте принципа равенства всех людей, граждан перед законом поднимаются вопросы об обоснованности присвоения исследуемой норме статуса «исключительная». Сравнивается практика применения ст. 2.9 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях судами общей юрисдикции и арбитражными судами, что ярко демонстрирует применение института малозначительности в судебном процессе. Рассматривается проблема применения исследуемой нормы органами исполнительной власти в административном процессе. Приводятся доводы против наличия в институте малозначительности дискреционного полномочия. Названы конституционные нормы, нарушаемые наличием в институте малозначительности дискреционного полномочия, указаны конституционные права делинквентов, нарушаемые вследствие существования дискреционного полномочия в институте малозначительности. Автор рассуждает о возможности изменения существующего законодательства в целях обеспечения соблюдения баланса интересов делинквентов, иных участников дела об административном правонарушении для повышения эффективности публичного преследования и профилактического значения административной ответственности. Предлагается изложить ст. 2.9 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях в редакции, обеспечивающей право всех делинквентов на равенство перед законом и судом в целях обеспечения их конституционных прав, в том числе на соблюдение баланса интересов делинквентов, иных участников дела об административном правонарушении для повышения эффективности публичного преследования и профилактического значения административной ответственности.

   Насилие между детьми, в том числе между братьями и сестрами, рассматривается как отдельная форма семейного (домашнего) насилия. Обосновывается наличие проблемного характера этого противоправного феномена на основе анализа и обобщения результатов научных исследований российских и зарубежных ученых, включая полученные ими социологические и иные данные.

   Целью работы является исследование и определение степени общественного и научного признания проблемы насилия между братьями и сестрами как таковой в правовом и иных аспектах, рассмотрение наличия основания, согласно которому возможно выделить его в качестве отдельной формы семейного (домашнего) насилия для совершенствования организации деятельности органов профилактики правонарушений.

   Автор применил диалектический подход к научному познанию общественных отношений, связанных с совершением актов насилия между братьями и сестрами, метод анализа и обобщения результатов научных исследований. Результатами исследования явились подтверждение гипотезы о существовании за рубежом и в России фактов совершения насилия в отношении братьев и сестер и востребованная необходимость признания последнего отдельной формой семейного насилия, а также предложение расширенного понимания объекта государственно-правовой защиты прав личности от домашнего (семейного) насилия в зависимости от вида лиц, покушающихся на эти права. В качестве субъектов семейно-бытовых отношений выступают не только родители (сожители) и иные законные представители несовершеннолетних, но и старшие дети, которые совершают акты насилия в отношении младших братьев и сестер. Предложенное понимание объекта административных и иных правонарушений, совершаемых в сфере семейно-бытовых отношений, позволит органам профилактики правонарушений усовершенствовать организацию собственной деятельности в сфере защиты прав и законных интересов несовершеннолетних.

   Служебная тайна как один из методов защиты государственно-значимой информации в связи с существенными изменениями законодательства, происшедшими в связи с принятием Закона Российской Федерации «О государственной тайне» в начале 90-х гг. ХХ в., прошла сложный путь становления и развития в новых общественно-политических условиях. В свое время она представляла собой информационный ресурс, формируемый органами государственного управления СССР для защиты наиболее важной ведомственной информации, не относящейся к государственной тайне. Одновременно институт служебной тайны представлял собой единый во всем государстве административно-правовой режим защиты такой информации, практически идентичный режиму защиты государственной тайны. С 1993 г. в связи с принятием Закона Российской Федерации «О государственной тайне» служебная тайна в том виде, в котором она существовала до этого, фактически исчезла. Без каких-либо серьезных оснований вся информация, ранее защищавшаяся под грифом «секретно», была автоматически отнесена к государственной тайне, что значительно расширило ее ареал, хотя целью принятия вышеуказанного законодательного акта было как раз уменьшение объемов защищаемой в данном режиме информации. Начиная с этого периода, служебная тайна находилась в условиях правовой неопределенности, которая, как представляется, не соответствовала потребностям государства в реальной защите государственно-значимой информации. Большое число различных баз данных, содержащих информацию, связанную с деятельностью органов государственной власти и государственных организаций, возможность доступа к их содержанию посредством сети Интернет требуют формирования нового универсального административно-правового режима, позволяющего обеспечить эффективную защиту такой информации от различных противоправных действий, в том числе от доступа со стороны иностранных государств и организаций. Введение в законодательство в 2021 г. категории «служебная тайна в области обороны» свидетельствует о возрастающем значении этой категории информации для обеспечения национальной безопасности государства. В представленной работе раскрываются основные проблемы, связанные с легитимацией служебной тайны на данном этапе развития нашего государства.

    Рассмотрен институт защиты прав строительных подрядчиков и заказчиков по законодательству Республики Сингапур и Королевства Таиланд.

   Целью статьи является сравнительно-правовой анализ способов защиты прав сторон строительных договоров в указанных государствах.

   Представлен всесторонний взгляд на данную проблему с правовой точки зрения. Нормативной основой регулирования строительной сферы в Сингапуре и Таиланде выступают гражданские кодексы и отдельные нормативные правовые акты (законы о строительстве, подзаконные акты министерств и ведомств). Защита прав включает меры ответственности, меры защиты, меры оперативного воздействия и меры самозащиты. Проанализированы такие способы защиты, как взыскание заранее оцененных убытков, неосновательное обогащение, специальные договорные оговорки, приостановка исполнения обязательства и др. Отмечено, что взыскание заранее оцененных убытков является распространенным способом защиты прав в зарубежных государствах. Однако данный способ не характерен для Российской Федерации. Неосновательное обогащение и реституция считаются эквивалентными и взаимосвязанными понятиями, применяемыми в различных отношениях, включая строительные. К мерам самозащиты относятся включение в строительные контракты различных оговорок, приостановка исполнения обязательства. Стороны вправе в договоре закрепить условие об исключении или ограничении ответственности, если такое условие не запрещено законом. В рассматриваемых государствах защита прав строительных заказчиков и подрядчиков может осуществляться через различные органы. Чаще всего строительные споры разрешаются в судах или в арбитраже. Сделан вывод, что правовое регулирование защиты прав сторон договора строительного подряда в данных государствах сложилось под влиянием как континентальной, так и англосаксонской правовых семей. В то же время в этих странах существуют свои обычаи и традиции, отличающиеся уникальностью и самобытностью. На основании проведенного исследования сформулировано предложение по реформированию действующего гражданского законодательства Российской Федерации в части защиты прав строительных подрядчиков.

   Современное развитие общественных отношений не может рассматриваться изолированно от этической составляющей жизни человека. Вопросы морали, нравственности касаются и многих направлений государственной деятельности. Одно из них связано с расследованием и судебным разбирательством преступлений. Осуществление следователем, дознавателем и судом предусмотренных Уголовно-процессуальным кодексом Российской Федерации функций по многим уголовным делам предполагает выполнение обеспечительной деятельности, касающейся возмещения морального вреда, причиненного преступлением. Данный вопрос в уголовно-процессуальном законодательстве регламентирован поверхностно. Понятийный аппарат в значительной степени предполагает учет содержания других отраслей права. В рамках исследуемых отношений необходима оценка содержания норм гражданского законодательства. Показано их разноаспектное влияние на характер уголовно-процессуальной деятельности. Для решения данной проблемы в статье исследуются вопросы, связанные с определением содержания понятия «моральный вред», причиненный в результате преступления. Отражены особенности установления размера его денежной компенсации потерпевшему, гражданскому истцу. Анализируется судебная практика рассматриваемой сферы правового регулирования. В работе представлен анализ решений Конституционного и Верховного судов Российской Федерации. Проводится соотношение морального и других видов вреда, причиненного преступлением. В силу своей неоднозначности выделяется вопрос о взаимосвязи морального и имущественного вреда. Подходы к решению выявленных авторами проблем сформированы с учетом имеющихся в юридической литературе позиций других исследователей. Анализ особенностей оценки морального вреда связан с отсутствием четких нормативных критериев его определения. В работе делается вывод, что высокая доля субъективности в данной сфере правового регулирования вредит решению этого вопроса. Определено повышенное внимание в данной области отношений к содержанию гражданского иска. Отражена необходимость обоснования суммы соответствующих требований со стороны заинтересованных лиц ввиду осуществления следователем, дознавателем обеспечительной деятельности. Установлен круг вопросов, связанных с определением процессуального режима реализации требований о материальной компенсации морального вреда. Сформулированы предложения, направленные на оптимизацию правоприменительной деятельности по обеспечению следователем, дознавателем денежной компенсации соответствующих нравственных и физических страданий и последующей судебной деятельности.

   Статья посвящена исследованию важных методологических и прикладных проблем производства следственного осмотра. Во введении авторами определено его значение в формировании доказательственной базы при расследовании преступлений. Рассматривается вопрос о понятии осмотра как метода познания и следственного осмотра как следственного действия. В частности, анализируется попытка законодателя определить понятие осмотра применительно к другим отраслям права. Кроме того, исследуются научные подходы к определению понятия следственного осмотра в криминалистической науке. Подчеркивается его поисковая сущность, поскольку именно поисковая составляющая предостерегает субъекта расследования от превращения рассматриваемого действия в простое созерцание и фиксацию очевидных элементов обстановки, объектов и их признаков. Авторы обращают внимание на гносеологическую сущность
следственного осмотра, определяя ее как органолептическое исследование объектов. Сформулировано определение понятия следственного осмотра, показано его отличие от обыска. В частности, авторы исследуют такие критерии отграничения, как принудительность действий субъекта расследования, а также характер и степень информированности следователя об искомых объектах и их признаках. В то же время авторами сделан вывод об относительности каждого из критериев отличия и необходимости учитывать их только в совокупности. В заключительной части статьи рассмотрены актуальные на сегодняшний день проблемы фиксации результатов следственного осмотра в условиях цифровой трансформации следственной деятельности. Констатируется некоторое отставание предлагаемых приемов и методов данного элемента следственного действия от реалий сегодняшнего дня. В связи с этим в статье рассматривается вопрос о возможности использования современных мобильных устройств (в том числе смартфонов) для осуществления фото- и видеосъемки в процессе следственного осмотра. В заключение сделаны основные выводы и сформулированы рекомендации правового и тактического характера.