Рассматривается проблема определения компетенции суда рассматривать жалобу (заявление) при обращении за судебной защитой лица, привлеченного к ответственности по делу об административном правонарушении, как самим лицом, так и судьями. Исследование существующих норм права, судебных актов судов первой и последующих инстанций, в том числе Верховного Суда Российской Федерации, Конституционного Суда Российской Федерации, анализ научных работ, посвященных проблеме определения компетентного суда как по делам об административных правонарушениях, так и в гражданском судопроизводстве, является методом, который позволяет изучить проблему возможного ограничения или исключения доступа к судебной защите лиц, привлеченных к административной ответственности, при обжаловании соответствующего нормативного акта, признающего их таковыми. Автор проводит сравнение процессуального законодательства по делам об административных правонарушениях Российской Федерации и Республики Беларусь. Исследует порядок осуществления обжалования постановления по делу об административном правонарушении и решения в рамках Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях и Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, их сходства и различия в регулировании порядка обжалования. Предложена вниманию судебная практика, наглядно демонстрирующая суть проблемы определения компетентного суда при обращении за судебной защитой по делу об административном правонарушении. Судебная практика демонстрирует разнообразие подходов к существующей проблеме не только одним и тем же судом, но и одним и тем же судьей. Названы права лиц, привлеченных к административной ответственности, попираемые вследствие существования указанной проблемы. Посредством исследования научных работ гражданских процессуалистов автор рассуждает о возможности изменения существующего законодательства в целях устранения возможности лишить лицо, привлеченное к административной ответственности, права на судебную защиту. Автор предлагает исключить ряд норм из действующего законодательства, при этом нормы, регулирующие вопрос компетенции, изменить в части порядка обращения с поступившим в суд заявлением, жалобой по делу об административном правонарушении. Разъяснена важность разрешения этой проблемы для Российской Федерации как правового государства, коим является Российская Федерация.

Актуальность и предмет исследования. Оборот огнестрельного оружия как источника повышенной опасности подлежит в Российской Федерации правовой регламентации и контролю. Не являются исключением и вопросы применения оружия сотрудниками полиции. Нормы Федерального закона от 7 февраля 2011 г. № 3-ФЗ «О полиции» (далее – Закон «О полиции») относятся к достижениям отечественной административной науки как результат работы специалистов. В системной связи с нормами уголовного права они регламентируют условия и пределы применения сотрудниками полиции мер принуждения, включая огнестрельного оружия. Основополагающие идеи деятельности российской полиции успешно скооперированы с нормами международного права. Напротив, в так называемом «ведущем» демократическом государстве – США, такая кооперация не выглядит слаженной, что автором обосновано при исследовании истоков зарождения права граждан этого государства на владение огнестрельным оружием, нормативного регулирования оборота оружия в США, имеющих место негативных последствий этого регулирования (на основе исследований американских ученых и данных статистики), деятельности полиции США по противодействию вооруженным нападениям и ее правовому регулированию. Проанализирована одна из попыток США по соблюдению норм международного права в данной сфере, а именно принятая новая политика Таможенной и пограничной охраны США по применению силы, включая огнестрельное оружие.

Целью исследования является определение состояния правового регулирования оборота гражданского огнестрельного оружия в США, применения этого оружия как меры принуждения со стороны офицеров полиции на предмет выявления его положительных аспектов, при наличии которых решение вопроса о возможности/невозможности их внедрения в российское законодательство. Это обусловило постановку следующих задач: исследовать конституционные основы права владения гражданами США огнестрельным оружием (исторический аспект); определить современное состояние правового регулирования гражданского оборота огнестрельного оружия в США и его последствия; проанализировать деятельность полиции США по противодействию вооруженным нападениям и ее правовое регулирование, дать им оценку и определить перспективы их совершенствования; выявить положения американского законодательства, которые вызывают научный интерес, и возможность/невозможность их внедрения в российское законодательство.

Методологическую основу исследования составил диалектический подход к научному познанию общественных отношений, связанных с оборотом огнестрельного оружия, осуществления их государственного регулирования, анализ и синтез результатов, полученных в ходе исследования, позволившие сформулировать и обосновать выводы. К числу специальных методов, примененных в исследовании, относятся метод исследования нормативных правовых актов и документов, эмпирический метод, метод обработки и анализа данных, их обобщения.

Выводы. Исследование показывает, что конституционные основы права владения гражданами США огнестрельным оружием сложились одновременно с возникновением государственности: сначала в отдельных штатах, а затем в самом объединении этих штатов, образованных в единое государство США. Сложившаяся многоступенчатая правовая основа регулирования оборота огнестрельного оружия создала широкий круг его владельцев с относительно простой системой доступа, что негативно сказывается на криминальной обстановке, в которой высокий вес имеют вооруженные нападения с массовыми жертвами. Случаи вооруженных нападений и другие негативные противоправные акты в определенной степени повлияли на процессы милитаризации полиции, создания и укрепления подразделений специальных операций, принятия на вооружение полиции различных видов боевой техники, оружия и специальных средств. Детальная правовая регламентации применения полицией смертельной силы развивается запоздало. Принятие в 2014 г. принятие Руководства Таможенной и пограничной охраны США не побудило другие правоохранительные органы принять аналогичные правила, что указывает на разрозненность правоохранительных органов США. Руководство по применению силы Таможенной и пограничной охраны США вызывает определенный научный интерес, и после его тщательного анализа возможно внедрение отдельных положений в правовое регулирование деятельности российской полиции, особенно применения смертоносной силы. Разработанные в России основополагающие идеи деятельности полиции допустимо признать определенными ориентирами для развития американской полиции. Относительно небольшое количество владельцев огнестрельного оружия в России и высокие требования к обороту огнестрельного оружия являются сдерживающим фактором для имеющих место в США негативных явлений.

Настоящим материалом открывается запланированная редакцией журнала «Сибирское юридическое обозрение» серия научных публикаций, авторы которых в формате «вопрос–ответ» анализируют весьма актуальную для российской административно-правовой теории и юридической практики проблему административного усмотрения (дискреции). Научно-теоретическая и практическая значимость отмеченной проблемы предопределяется тем, что осуществление публичной администрацией именно дискреционных полномочий (в отличие от полномочий, жестко связанных законом) таит в себе наибольшую угрозу правам, свободам и законным интересам граждан, правам и законным интересам организаций. Целью исследования выступает выяснение вопросов, касающихся понятия и сущности административного усмотрения, его нормативной правовой основы, форм реализации, способов установления пределов усмотрения публичной администрации, критериев оценки законности дискреционных административных актов, судебного и ведомственного контроля над административным усмотрением. Предмет исследования составляют нормативные правовые акты, правовые принципы, административные и судебные акты, научные труды российских и зарубежных ученых-юристов. Гипотеза исследования состоит в том, что, несмотря на обилие научных публикаций административно-дискреционной тематики, отечественная доктрина административного усмотрения представляет собой пеструю смесь не согласующихся между собой, нередко оторванных от потребностей административной и судебной практики суждений, характеризующихся к тому же отсутствием единого категориального аппарата. По мнению Ю. П. Соловья, из поля зрения российских ученых практически выпал такой важный, если не важнейший раздел административно-усмотренческой проблематики, как пределы (плотность) судебного контроля за административной дискрецией, при том, что за рубежом он досконально исследуется уже более полутора веков. С точки же зрения П. П. Серкова, отечественная наука административного права до сих пор должным образом не ответила на три основополагающих вопроса, а именно: что собой представляет административная дискреция, для чего она предназначена и каким образом осуществляется. Авторы публикации единодушны в том, что подобная «доктрина» административного усмотрения не способствует разработке законодательных решений по приведению такого усмотрения к стандартам правового, демократического государства. В процессе исследования используются диалектический, формально-логический, формально-юридический, сравнительно-правовой методы познания, метод толкования права, анализ материалов административной и судебной практики. Авторы предпринимают попытку упорядочить категориальный аппарат теории административного усмотрения, а также сформулировать основные ее положения и некоторые предложения по совершенствованию действующего законодательства.

В статье рассматриваются локальные вопросы оценки заключения эксперта: легальность субъекта инициирования судебной экспертизы и непосредственного субъекта ее производства. Сфера интересов автора, опыт преподавания и научной деятельности позволяют отнести данные вопросы к «латентным», поскольку их неочевидность детерминирована как сложившейся правоприменительной практикой, так и несовершенством правового регулирования судебной экспертизы в уголовном судопроизводстве. Наряду с основными вопросами уделено внимание генезису института судебной экспертизы в уголовном процессе, что преследует цель продемонстрировать преемственность его правового регулирования, а также обратить внимание на то, что некоторые подходы, используемые законодателем в Уголовно-процессуальном кодексе РСФСР, могли бы быть сохранены и в действующем уголовно-процессуальном законе, что не только позволило бы профилактировать возникновение у правоприменителя ряда вопросов, но и послужило бы оптимизацией производства комплексных экспертиз. Оценка заключения эксперта – это многоаспектная интеллектуальная деятельность, предполагающая разрешение комплекса вопросов процедурного и содержательного характера. Объектами оценки наряду с заключением эксперта выступают и процессуальные документы, в которых отражены все действия, производством которых обеспечивались подготовка и назначение экспертизы. Перечень критериев, которым должно удовлетворять заключение эксперта, является стандартным для всех доказательств – допустимость, относимость и достоверность (ч. 1 ст. 88 УПК РФ), но вместе с тем оценка каждого из свойств доказательства «заключение эксперта» должна осуществляться с учетом специфики его формирования. При этом, оценивая допустимость заключения эксперта, необходимо обращать внимание на данные, свидетельствующие о легальности / нелегальности субъекта инициирования судебной экспертизы и непосредственного субъекта ее производства. Автор настаивает на необходимости знания субъектом оценки заключения эксперта содержания всей необходимой совокупности нормативных источников и подчеркивает, что должно осуществляться постоянное мониторирование внесения изменений в действующие нормативные акты, а также издания новых, относящихся к рассматриваемой сфере.

Основываясь на всестороннем анализе Конституции Российской Федерации, действующего уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации, Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации» и теоретических разработок специалистов в области конституционного права, уголовного процесса и прокурорского надзора, а также учитывая внесение поправок в статью 129 Конституции Российской Федерации, можно утверждать, что институт участия прокурора в уголовном процессе вышел на новый уровень правовой значимости. Автором предпринята попытка раскрыть содержание и особенности правозащитной деятельности прокурора в уголовном процессе с точки зрения концепции разделения властей, определить место и роль прокурора в системе взаимоотношений органов, осуществляющих уголовно-процессуальную деятельность. По мнению автора, содержание полномочий прокурора в уголовном процессе является наглядным примером отражения принципа субсидиарности ветвей власти. Реализуя уголовное преследование в уголовном процессе, прокурор одновременно осуществляет и правозащитную функцию, так как законодатель наделяет его полномочиями по выявлению и реагированию на нарушения прав и свобод человека и гражданина при надзоре за исполнением законов органами предварительного следствия, дознания и оперативно-разыскной деятельности на досудебных стадиях, а также при участии в суде при рассмотрении уголовных дел. Прокурор, имея статус независимого органа, не входящего в триединую систему государственной власти, выступает гарантом реализации принципа пропорциональной деятельности всех ветвей государственной власти. Таким образом, мы можем говорить, что реализация правозащитной деятельности прокурора при рассмотрении уголовных дел судами является первоочередной. Методологическую основу исследования составили общенаучные и частнонаучные методы: анализ, синтез, сравнение, обобщение, корреляция, экспертные оценки.

Банкротство является юридически обоснованным механизмом рыночной экономики и должно отвечать современным социальным реалиям. Несмотря на то что правовое поле в данной сфере отличается проработанностью, существующие проблемы в реализации положений института несостоятельности делают его уязвимым для криминальных проявлений. В статье анализируются основные проблемы, с которыми сталкивается правоприменитель и пути их решения. Авторы отмечают, что бланкетный характер нормы, предусмотренной ст. 195 УК РФ, требует учета регулятивных норм, в частности, ст. 3 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)». Законодатель создал условия, ограничивающие применение ч. 3 ст. 195 УК РФ, установив, что уголовная ответственность может наступить только в случаях, когда функции руководителя организации возложены на арбитражного управляющего или на руководителя временной администрации кредитной организации. Для разрешения данной проблемы, предлагается изложить ч. 3 ст. 195 УК РФ в редакции, которая учитывает возможность привлечения виновного лица на всех стадиях процедуры банкротства, независимо от дополнительных процедур. Для повышения превентивного потенциала ч. 1 ст. 195 УК РФ авторы предлагают исключить категорию «крупный ущерб» из диспозиции статьи. Особое внимание уделяется вопросам определения субъектного состава ст. 195 УК РФ. Толкование ч. 2 рассматриваемой статьи позволяет сделать вывод, что соучастником данного преступления может быть кредитор, действия которого направлены на незаконное удовлетворение имущественных требований в ущерб другим кредиторам. В работе также рассматриваются отдельные вопросы юридической техники, предложен ряд новелл по совершенствованию ст. 195 УК РФ, а также рекомендации по ее применению.

Франция явилась первой европейской страной, в которой на законодательном уровне 11 октября 2010 г. установлен запрет ношения в общественных местах закрывающей лицо исламской лицевой вуали – бурки и никаба. Впоследствии аналогичные запретительные нормативные правовые акты были изданы и другими государствами Европейского союза. Запрет ношения исламской лицевой вуали и ограничение свободы вероисповедания в странах, ставших для многих участников международных отношений эталонными с точки зрения модели правового демократического государства, породили большое количество исследовательских работ представителей европейского научного сообщества, в основном касающихся различных аспектов реализации прав на свободу вероисповедания и гендерное равенство. Однако новизна монографии профессора Рафаэля Коэна-Альмагора «The Republic, Secularism and Security: France versus the Burqa and the Niqab» («Республика, секуляризм и безопасность: Франция против бурки и никаба») заключается в нестандартном подходе к изучению проблемы европейского запрета на ношение религиозной лицевой вуали в общественных местах. Исследование проведено с использованием различных научных методов: общенаучных (анализа, синтеза, моделирования, абстрагирования и др.), эмпирических (наблюдения, статистики), специально юридических (сравнительно-правового, аксиологического, социологического методов, герменевтики), исторических (диахронного, идеографического методов). Автор предпринял попытку не только провести юридический анализ нормативной правовой базы данного вопроса, но и определить историко-политические и государственно-культурные мотивы подобного отношения французского законодателя к указанному социальному явлению. Следует отметить, что во Франции, как и почти во всех европейских странах, представителей ислама, носящих бурки и никабы, крайне мало – менее 0,003 % от всего населения страны. В этой связи можно согласиться с тем, что реальной социальной проблемы, требующей правового регулирования со стороны публичной власти, не существует. Такая непропорциональная разница между степенью практической важности данного вопроса и усилиями французских законодателей побудила профессора Коэна-Альмагора остановиться на причинах проявления столь высокого интереса французского государства к исламской лицевой вуали. Огромный практический опыт, доскональное, системное знание нормативного материала и социально-культурных, политических аспектов запрета позволили автору проанализировать символическую роль и практическую значимость лицевой вуали в стремлении Франции к построению единой национальной культуры.